1.   Под словом речи вообще разумеется всякое словесное выражение наших мыслей и чувствования, расположенное в некотором 
определенном порядке и связи. Порядок и связь отличают искусственную речь от языка. Под словом языка в пространном смысле понимать надо 
все правила речи, составляющие теперь три особенные науки: логику, или диалектику, которая учит думать, рассуждать и выводить заключения 
правильно, связно и основательно; грамматику, которая показывает значение, употребление и связь слов и речей; риторику, которая подает правила 
к последовательному и точному изложению мыслей, и изящному и пленительному расположению частей речи сообразно с видами каждого особенного 
рода прозаических сочинений. 
   2.   Итак, риторика, принятая во всем ее пространстве, заключает в себе полную теорию красноречия. Красноречие как обыкновенно понимаем, 
есть способность выражать свои мысли и чувствования на письме или на словах правильно и ясно, сообразно с целью говорящего или пишущего. 
Древние под именем красноречия разумели единственно искусство оратора, а под именем риторики — правила, служащие к образованию ораторов. 
Теория прочих прозаических сочинений была предметом их диалектики и грамматики.
   3.   Цель риторики как теории всех прозаических сочинений не ограничивается убеждением и доказательствами. В противность древним и 
некоторым новейшим учителям мы понимаем под этим словом науку научать наш разум или трогать сердце и действовать на волю. Итак, искусство 
научать, занимать, трогать, доказывать составляет предмет всякого прозаического писателя.
   4.   Смысл, чувство, и выражение этих чувств составляют сущность речи и должны быть в надлежащей связи точно так, как душа и тело. То и 
другое как материя и форма, служат предметом риторики, которая, впрочем, не простирает своих исследований до мыслей и до слов, предоставляя 
это логике и грамматике. Она более смотрит на красоту и стройность сочинения, т. е. она учит мысли, правильно обдуманной и по правилам 
грамматики выраженной, представляет в виде изящном и соответственном каждому роду красноречия.
   5.   Некоторые под именем красноречия разумеют стихи и прозу, а другие — одну прозу, разделяя таким образом всю науку словесности на два 
рода, на искусство прозаическое и на искусство стихотворное. Это разделение основано не на одной наружной форме того и другого рода; оно 
зависит от существования различия предметов и цели, которые предполагают себе оратор и стихотворец; одного — намерение научить, а другой 
имеет в виду удовольствия.
   6.   Есть люди, которые отличаются каким-то природным красноречием; они никогда не учились правилам риторики, но, имея здравый рассудок, 
живое чувство, вкус и легкость в языке, выражают свои чувства и мысли ясно и в таком порядке, который совершенно соответствует их цели. Эта 
частью от природы, частью, воспитанием, обращением и чтением образованная способность обеспечивать успехи предлагаемого нами искусства, и 
сама приобретает посредством правил новый блеск, силу и совершенство.
   7.   От всякого писателя требуется, чтоб он со всех сторон осмотрел предмет своей речи, чтоб он каждую минуту обладал самим собой, чтоб сам 
был уверен в причинах и доказательствах, которые предлагает другим.
   8.   Польза красноречия очевидна для каждого, кто обращает внимание на его существо и цель. Ни одна наука не имеет столь великого влияния 
на душевные наши силы, как изящное искусство, красноречие пленяет наши сердца и воспламеняет воображение; этого мало? Будучи 
рассматриваемо в собственных своих предметах и всем вообще наукам доставляет новые достоинства и прелести. Посредством его не только 
мысли и познания, но самые чувства, склонности и страсти людей, нам неизвестных, отдаленных от нас веками, становятся нашими собственными, 
современными. Оно научает нас избирать предметы, разбирать их и описывать прилично, порядочно и связно; оно дает самой истине большую силу 
убедительности и самым страстям больше выражения и трогательности; оно образует наши нравы.
   9.   Красноречие обращается в искусство ненужное и вредное, когда оставляет благородную цель свою, т. е. когда оно будет устремлено не к 
выгодам истины и добродетели, но к распространению заблуждения и пороков. Когда оно решится защищать правила и мнения, противные чистой 
нравственности, если будет одевать предметы, сами по себе пагубные и соблазнительные, в одежду приятную и благовидную, чтобы заманить в 
свои сети неопытный и ослепленный ум читателя или слушателя. Итак, не красноречие, но его употребление навлекло на себя справедливые 
укоризны в древности и в новейшие времена; злоупотребление всегда будет порицаемо.
   10.        Для образования оратора не достаточно одних правил риторики. Но нужно познакомиться с произведениями, как древними, так и 
новейшими. Внимательное изучение подвигает нас к благородному стремлению к подражанию, т. е. через непрерывное изучение, упражнение в 
красноречии, мы большие силы, вернейшее чувство изящного и доброго и быстрейший взор для отличия погрешностей приобретаем.