Проблема агрессии остается острой на протяжении всей истории развития человечества. Существует несколько теорий появления 
агрессивности: биологическая причина и недостаточное или плохое воспитание. 
   В нашей речи агрессия представлена многими терминами. Агрессия “доброкачественная" (настойчивость, напористость, спортивная злость, 
мужество, смелость, храбрость, отвага, воля, амбиции), агрессия злокачественная" (насилие, жестокость, наглость, хамство, нахрап, зло) и 
собственно агрессивный, деструктивный тип агрессии (по Фромму). Деструктивная агрессия всегда ассоциировалась со злом. Спор о том, зол ли 
человек изначально или же добр, продолжается не одно столетие. Уже в древнейшей философии присутствуют прямо противоположные точки зрения 
по этому вопросу. Китайский философ Сюн-цзы считал, что человек имеет "злую природу". Другой китайский философ Мэн-цзы провозгласил идею о 
том, что все люди рождаются добрыми или нейтральными, а зло в них появляется под воздействием общественных факторов. Подобную идею 
высказал и продолжил 19 столетий спустя Жан-Жак Руссо. По мнению Lewis DO, в отличие от некоторых биологических видов, ни одна группа людей 
не показала себя врожденно более агрессивной (хотя иногда какой-нибудь народ оказывался более агрессивным по сравнению с остальными). 
Наука пришла к выводу, что большое значение имеют так называемые средовые факторы: порочное воспитание, включающее физические 
наказания, моральное унижение, социальную и сенсорную изоляцию, табу на эмоциональные проявления. Природа человеческой агрессии с трудом 
поддается анализу. Поведение и Джека Потрошителя, и Джона Д. Рокфеллера можно считать агрессивным, однако, разница между ними огромна. К. 
Лоренц считает, что изначальная степень врожденной агрессивности немного различается у разных человеческих популяций, что закрепилось 
естественным отбором. По мнению Лоренца, человек агрессивен, т. к. произошел от приматов, потому что у хищников в процессе эволюции 
сформировался механизм, который препятствовал им нападать на себе подобных, но у обезьян такого не было, т. к. они травоядные и у них нет 
врожденного инстинкта убийцы. 
   Р. Докинз рассматривал индивидуума как машину, запрограммированную на то, чтобы усовершенствовать свои гены в целом — “машина 
выживания”. Таким образом, машины выживания одного вида более непосредственно покушаются на жизнь другой. Одна из причин этого состоит в 
том, что представители одного вида, вынуждены конкурировать за все необходимые им ресурсы. Одним из важных ресурсов являются брачные 
партнеры. Конкуренция обычно происходит между самцами за самок. Таким образом, самец может сохранить свои гены, только если победит 
другого самца. Логичный образ действия состоит в том, чтобы убивать своих соперников, а затем съедать их. Но каннибализм и убийство в природе 
встречаются крайне редко. Но интересно то, что все схватки формальны, никто в них не гибнет. Если противник своим поведением признает 
поражение, то победитель воздерживается от нанесения смертельного удара или укуса. В таком случае получается, что только Homo Sapiens — 
единственный вид, убивающий себе подобных. 
   З. Фрейд впервые сформулировал свое понимание агрессии в работе "По ту сторону принципа удовольствия" (1912). В ней он рассматривал 
агрессию как соединение Эроса (либидо, созидающего начала) и Танатоса (мортидо, деструктивного начала), с преобладанием последнего, т. е. как 
слияние сексуального инстинкта и инстинкта смерти при доминировании последнего. Он утверждал (1933), что Танатос противостоит Эросу, и его 
целью является возвращение к изначальному неорганическому состоянию. Фрейд считал, что есть механизм нейтрализации внутренней агрессии, 
который является главной функцией Эго. Но Эго не появляется вместе с рождением ребенка, а формируется в процессе его развития. Вместе с его 
формированием начинает развиваться и механизм нейтрализации агрессии. 
   Доктор H. Parens считает безусловным то, что дети уже рождаются с разным уровнем агрессии. Правда, он практически идентифицирует 
агрессию с активностью, считая, что при нормальном развитии личности агрессия трансформируется в активность. H. Parens также отмечает, что 
агрессия может проявляться в разных формах, однако все эти формы представляют собой попытку субъектов контролировать, воздействовать и 
справляться с самими собой и окружающим миром. Достижение любой цели требует взятия под контроль каких-либо факторов встречающихся на 
пути к цели (способствующих или препятствующих ее достижению). В данном случае цель понимается как борьба с хаосом, стремление к 
упорядочиванию. Для этого необходима энергия — активность. 
   Ученик Фрейда Адлер в 1908 г. в качестве принципа, объединяющего психологические и биологические явления, ввел понятие агрессивного 
стимула в качестве всеобщего ("основного") инстинкта. Отсюда все примитивные влечения, каким бы образом они ни проявлялись, оказываются 
подчиненными этому главному (агрессивному) стимулу. Агрессивный инстинкт (психическая энергия) служил для подавления органических 
недостатков — "...неустойчивое психологическое равновесие восстанавливается посредством удовлетворения примитивного влечения через 
возбуждение и проявление агрессивного импульса". По мнению Адлера, агрессия всегда доминирует. 
   Г. Маркузе, пользуясь учением Фрейда, утверждает, что цивилизация начинается с введения запретов на первичные инстинкты. Можно 
вычленить два главных способа организации инстинктов: сдерживание сексуальности, формирующейся в длительных и расширяющихся групповых 
отношениях, и  сдерживание инстинктов разрушения, ведущее к господству мужчины и природы, а также индивидуальной и социальной морали. По 
мере того как союз этих двух сил все более и более успешно способствует сохранению жизни укрупняющихся групп, Эрос берет верх над Танатосом: 
социальное использование вынуждает инстинкт смерти служить инстинктам жизни. Однако сам процесс цивилизации и увеличивает объем 
сублимации и контролируемой агрессии; и в том и в другом случае происходит ослабление Эроса, высвобождающее деструктивность. 
   Это заставляет предположить, что прогресс связан с регрессивной тенденцией в структуре инстинктов, и что рост цивилизации наталкивается 
на постоянное (хотя и подавляемое) побуждение к окончательному удовлетворению потребностей и достижению покоя. Макс Шеллер указал, что 
"сознательный или бессознательный порыв или воля к власти над природой является главным мотивом в отношении современного человека к 
бытию, который в структурном плане предшествует современной науке и технологии как "до и алогическое" начало научной мысли и интуиции. 
Организм "a priori" переживает природу как стремящуюся к господству и потому подлежащую овладению и контролю. А, следовательно, труд 
превращается в силу и провокацию, направленную на борьбу с природой, на преодоление сопротивления. При установке на такое отношение к труду 
образы объективного мира предстают как "символы направленности агрессии"; действие предстает как осуществление господства, а реальность как 
сопротивление. 
   Фромм различает два вида агрессии. Первый вид является общим как для человека, так и для животных — это филогенетически заложенный 
импульс к атаке или бегству в зависимости от ситуации, когда возникает угроза жизни. Эта оборонительная, "доброкачественная" агрессия служит 
для выживания индивида или рода; она имеет биологические формы проявления и затухает, как только исчезает опасность. Другой вид представлен 
"злокачественной" агрессией — деструктивностью или жестокостью, свойственными только человеку и практически отсутствующими у других 
млекопитающих; она не имеет филогенетической программы, не служит биологическому приспособлению и не имеет таким образом никакой 
конкретной цели. Фромм понимает отношение доброкачественно-оборонительной агрессии к злокачественно-деструктивной как инстинкта к 
характеру, т. е. предполагается необходимость разграничения между естественными влечениями, коренящимися в физиологических потребностях, и 
специфическими человеческими страстями, имеющими свой источник в человеческом характере. Инстинкт — это ответ на физиологические 
потребности человека, а страсти — это ответ на экзистенциальные потребности, и потому последние являются исключительно человеческими. 
Приверженцы бихевиористических теорий считают, что человек чувствует, думает и поступает так, как он считает правильным для достижения 
ближайшей желанной цели. Таким образом, агрессивность, как и другие формы поведения, является благоприобретенной (т. е. наиболее выгодной и 
эффективной стратегией целедостижения) и определяется тем, что человек (агрессивным путем) добивается максимального преимущества. Одной 
из теорий претендующих на объяснение феномена агрессии является фрустрационная теория Джона Долларда, которая утверждает, что 
агрессивное поведение возникает как реакция на фрустрацию, и, следовательно, фрустрация всегда сопровождается агрессивностью. Фромм 
выделяет ряд действий, которые именует псевдоагрессией, относя к ним такие ее виды как непреднамеренную (например, случайное ранение 
человека), игровую (необходимую в учебном тренинге на мастерство, ловкость и быстроту реакций), а также не имеющей никакой деструктивной цели 
и отрицательных мотиваций (гнев, ненависть). Фехтование, стрельба из лука, различные виды борьбы развились из потребности поразить врага, но 
затем полностью утратили свою первоначальную функцию и превратились в виды спорта. Концепция агрессии как самоутверждения находит свое 
подкрепление свидетельствующих о наличии связи в наблюдениях между воздействием мужских половых гормонов и агрессивным поведением. 
Оборонительная агрессия является фактором биологической адаптации. Мозг животного запрограммирован таким образом, чтобы мобилизовать 
все наступательные и оборонительные импульсы, если возникнет угроза витальным интересам животного, например, в случаях, когда животное 
лишают жизненного пространства или ограничивают ему доступ к пище, сексу или когда возникает угроза для его потомства. Очевидно, что цель 
оборонительной агрессии состоит в сохранении жизни, а не в разрушении. Также филогенетически запрограммирован и человек: на угрозу его 
витальным интересам он реагирует либо атакой, либо бегством. Хотя эта врожденная тенденция у человека выражена менее ярко, чем у животных, 
все же многие факты убеждают, что у человека тоже есть тенденция к оборонительной агрессии. Она проявляется, когда возникает угроза жизни, 
здоровью, свободе или собственности (последнее актуально, когда субъект живет в обществе, где частная собственность является значительной 
ценностью). Конечно, агрессивная реакция может быть обусловлена моральными и религиозными убеждениями, воспитанием и т. д.; на практике 
также встречается у большинства индивидов и даже у целых групп. Вероятно, оборонительным инстинктом можно объяснить большую часть 
воинственных проявлений человека. Однако, несмотря на то, что нейрофизиологические паттерны и у человека, и у животных достаточно близки, 
становление и реализация агрессивного поведения у человека и животного различны. При этом речь идет о следующем: 
1.   Животное воспринимает как угрозу только явную опасность, тогда как человек, наделенный даром предвидения и фантазией, реагирует не 
только на сиюминутную угрозу, но и на возможную опасность в будущем, на свое представление о вероятности угрозы. Иными словами 
механизм оборонительной агрессии мобилизуется не только тогда, когда человек чувствует непосредственную опасность, но и тогда, когда 
явной угрозы еще нет. Получается, что индивидуум дает агрессивную реакцию на свой собственный прогноз. 
2.   Человек обладает не только способностью предвидеть реальную опасность в будущем, но и позволяет себя уговорить, допускает, чтобы им 
манипулировали, руководили, чтобы его убеждали. Он готов увидеть опасность там, где ее нет. Именно этим Фромм объясняет начало 
большинства современных войн. 
3.   Дополнительное усиление оборонительной агрессии у людей (по сравнению с животными) обусловлено спецификой человеческого 
существования. Человек, подобно зверю, защищается, когда что-либо угрожает его витальным интересам. Однако сфера витальных интересов 
человека значительно шире, чем у зверя. Человеку для выживания нужны не только физические, но и психические условия. Он должен 
поддерживать некоторое психическое равновесие (психический гомеостаз), чтобы сохранить возможность выполнять свои функции. Для 
человека все, что способствует психическом комфорту, столь же важно в жизненном смысле, как и то, что служит комфорту телесному. И самый 
важный витальный интерес заключается в сохранении своей системы координат, ценностной ориентации. От нее зависит и способность к 
действию и, в конечном счете, осознание себя как личности. Фромм трактует реакцию на витальную угрозу следующим образом: страх обычно 
мобилизует либо реакцию нападения, либо тенденцию к бегству. Последний вариант часто встречается, когда человек ищет выход, чтобы 
"сохранить свое лицо". 
   Если же условия столь жестки, что избежать позора или краха невозможно, то тогда вероятнее всего произойдет реакция нападения. Страх, как 
и боль, являются в высшей степени негативно заряженными чувствами, и человек стремится любой ценой от них избавиться. Часто в бегстве от 
страха и боли человек прибегает к таким средствам как секс, сон или общение с другими людьми. Но наиболее действенным способом является 
агрессивность. Если человек находит силы из пассивного состояния страха перейти в нападение (к агрессии, деструктивному поведению) здесь же 
исчезает мучительное чувство страха. 
   Одним из видов биологического приспособления является инструментальная агрессия, которая преследует определенную цель — обеспечить 
то, что необходимо или желательно. Разрушение (деструкция) само по себе не является целью, оно служит лишь вспомогательным средством для 
достижения подлинной цели. В таком смысле данный вид агрессии подобен оборонительной, однако, отличается от последней по ряду других 
аспектов. Среди млекопитающих только у хищников, для которых агрессия служит способом пропитания, существуют врожденные нейронные связи, 
мотивирующие нападение на добычу. В случае гоминидов и человека агрессивность основана на обучении и не имеет филогенетической программы. 
При анализе этого "необходимое" и "желательное". Необходимое есть безусловная физиологическая потребность, например, в утолении голода (или 
сексуальной потребности). Когда человек совершает кражу из-за того, что у него нет элементарного минимума средств, чтобы прокормить себя и 
свою семью, такую агрессию можно квалифицировать как действие, имеющее под собой физиологическую мотивацию. Под желательным можно 
подразумевать желаемое. 
   Люди (в отличие от животных) хотят иметь не только то, что им необходимо для выживания, и не только то, что составляет материальную 
основу достойной человека жизни, большинство людей отличается алчностью: накопительством, неумеренностью в пище, питье и сексе, жаждой 
власти, славы. При этом какая-либо из перечисленных сфер становится чьей-то страстью. Биологически адаптивная агрессия служит делу жизни. 
Однако только человек подвержен влечению мучить и убивать и при этом испытывать удовольствие. Это единственное живое существо, способное 
уничтожить себе подобных безо всякой для себя пользы или выгоды. Одним из основополагающих факторов для формирования злокачественной 
агрессии. 
   Фромм считает хроническую невротическую депрессию (дистимия, снижение витального фона) и как ее следствия скуку (тоску). В результате 
эволюции человек приобрел такие свойства психики, которые встречаются только у него и не имеют аналогов у других видов. К ним можно отнести 
сознание, разум и воображение. 
   Последние не могут существовать в вакууме и требуют для своего существования и функционирования описание мира, своего рода структуры, 
карты мира. Описание мира может быть примитивным, как это бывает в диких племенах, или чрезвычайно сложным, как в цивилизованном обществе. 
Внутри этой структуры задается своего рода система координат, пользуясь которой человек может регулировать свое поведение и получать 
ценностные ориентиры, а именно; к чему следует стремиться и чего следует избегать. Человеку жизненно необходимы цель, а также объект 
почитания. Объектом почитания может служить все, что угодно — от простейших идолов в диких племенах до Бога в сложнейших монотеистических 
религиях. Человеческий мозг нуждается не только в минимальном отдыхе, но и в некотором количестве возбуждения (эмоционально значимых 
стимулах). 
   Г. Селье описывает это состояние как состояние эустресса. Известно, что дефицит эмоционально значимых стимулов, особенно в раннем 
возрасте (сенсорная депривация) особенно часто приводит к формированию личности агрессора, причем значимость этого фактора в 
формировании агрессивности на порядок выше чем физические наказания и другие вредные в воспитательном отношении факторы. Известно, что в 
условиях сенсорной изоляции человек начинает испытывать нарастающий страх вплоть до паники и галлюцинации (чему свидетельство 
экспериментальные исследования). Фромм в качестве одного из важнейших условий созревания индивида приводит наличие чувства единения. Э. 
Эриксон, тщательно разработавший эту тему, и являющийся ее основоположником сообщает о необходимости для человека в идентификации себя с 
другими людьми (референтной группой), нацией и т. п., то есть когда он может сказать "Я — такой как они, они — такие же, как я". Для человека 
предпочтительней идентифицировать себя с такими субкультурами, как хиппи или наркоманы, чем не идентифицировать себя вовсе. Фромм 
различает три категории лиц по отношению к проблеме скуки и возбуждения: 
1.   Люди, способные продуктивно реагировать на стимулирующее раздражение; они не знают скуки. 
2.   Люди, постоянно нуждающиеся в дополнительном стимулировании, а также в постоянной смене раздражителей; эти люди обречены на 
хроническую скуку, но поскольку они ее компенсируют, то практически и не осознают. 
3.   Люди, которых невозможно ввести в состояние возбуждения нормальным (для большинства людей) раздражителем. Эти люди больны и 
часто вполне могут осознавать эту свою ущербность. В третьем случае, по мнению Фромма, преобладают лица, страдающие хронической 
депрессией, которая, соответственно, сопровождается хронической же скукой. Особо опасным следствием "некомпенсированной скуки" 
выступают насилие и агрессивность. Чаще всего это проявляется в пассивной форме, когда, например, человеку нравится смотреть жестокие 
кровавые сцены, в частности по телевидению. А от пассивного удовольствия по поводу жестоких сцен и насилия всего лишь один шаг к 
многочисленным формам активного возбуждения, которое достигается ценой садистического и деструктивного поведения. Как следствие 
хронической невротической депрессии (дистимии) и сопровождающей ее скуки Фромм описывает отсутствие интереса к общению с другими 
людьми и затруднения в этом общении. Все эмоции у таких личностей находятся в застывшем состоянии: они не испытывают радостей, зато не 
знают ни боли, ни горя. 
   Далее Фромм пишет о значении структуры характера в формировании садизма. У человека, который еще в меньшей степени, чем шимпанзе, 
детерминирован инстинктами, развились компенсаторные способности, выполняющие функцию инстинктов. Такую компенсаторную роль у человека 
играет характер, являющийся специфической структурой, организующей человеческую энергию, направленную на достижение цели, а также 
определяет паттерн поведения. Фромм выделяет особый садистско-эксплуататорский характер, суть которого состоит в эксплуатации других людей, 
которых обладатель такого характера деперсонифицирует, т. е. относится к ним как к "человеческому материалу" или средству достижения цели, 
винтикам в собственной машине (вспомним, что среди идеологов фашизма бытовало понятие "человеческий материал"). К слову упомянем 
известную мысль И. Канта о том, что человек ни в коей мере не может быть средством, он всегда есть цель. Деперсонификация — это процесс 
превращения субъекта в объект или иными словами человека в вещь. Основным стремлением продуктивной личности Фромм считает жажду любить, 
дарить, делиться с другими. Влечения эти, обусловленные характером, бывают настолько сильными, что кажутся обладателю такого характера 
абсолютно естественными. 
   Человек с садистически-эксплуататорским характером может вести себя как сверхальтруист, но за этим всегда просматривается 
неискренность. Фромм вводит понятие "социальный характер", под которым понимает трансцедентирование человеческой (имманентной ему как 
биологическому виду) энергии в специфической форме необходимой для функционирования конкретного общества. 
   Категория "характер" вводится Фроммом, как одна из важнейших для объяснения феномен злокачественной агрессии, т. к. страсть к 
разрушению и садизм обычно коренятся в структуре характера. Таким образом, у человека с садистическими наклонностями эта страсть по объему и 
интенсивности становится доминирующей компонентой структуры личности. Фромм вводит такие понятия как "биофилия" и "некрофилия", понимая 
под первым стремление ко всему живому, растущему, а под вторым ко всему мертвому и механическому. Некрофилия в характерологическом 
смысле определяется Фроммом как страстное влечение ко всему мертвому, больному, гнилостному, разлагающемуся; страстное желание 
превратить все живое в неживое, страсть к разрушению ради разрушения, интерес ко всему чисто механическому (небиологическому) а, кроме того, 
страсть к насильственному разрыву естественных биологических связей. Влечение к мертвому наиболее часто прослеживается в снах некрофилов. 
Некрофильский характер может проявиться также в убежденности в том, что существует единственный путь разрешения проблем — насилие. Для 
некрофила характерно убеждение, что насилие — это "способность превратить человека в труп". Такие люди реагируют на проблемы жизни в 
основном деструктивно и никогда не пытаются помочь другим людям найти конструктивный способ решения их проблем. 
   Менее явное представительство некрофилия находит в особом интересе к болезни во всех ее формах (ипохондрия), а также в теме смерти. 
Трудноуловимой чертой некрофильского характера является безжизненность (отсутствие или снижение способностей к эмпатии, а также тонких 
эмоциональных дифференцировок). Умный, образованный некрофил может говорить о вещах, которые сами по себе могли бы быть и интересны, но 
преподносит он их чопорно, холодно, безучастно, педантично, безжизненно и формально. Противоположный тип характера — биофил, напротив, 
может говорить о переживаниях, которые сами по себе не очень интересны, но подает он их столь заинтересованно и живо, что заражает других 
своим хорошим настроением. В качестве яркого примера некрофильского характера Фромм приводит Гитлера, анализируя становление его личности 
на протяжении всей его жизни. Для целей выживания, человек должен получать удовлетворение своих физических потребностей и его инстинкты 
заставляют его действовать в том направлении, которое требуется для выживания. Однако удовлетворение одних лишь физиологических 
потребностей не делает человека счастливым и не гарантирует его благополучного состояния. 
   Согласно фрейдовскому взгляду на садизм, даже те садистические желания, которые внешне не связаны с сексуальностью, все равно имеют 
сексуальную мотивацию. Жажда власти, жадность или нарциссизм — все эти страсти определенным образом проявляются в сексуальном 
поведении. 
   Нет такой сферы деятельности, в которой характер человека проявлялся бы точнее, чем в половом акте: именно потому, что здесь менее 
всего можно говорить о "заученном поведении", о стереотипе или подражании. А. Гелен отмечал, что духовные институты радикально канализируют 
притязания субъекта, его представления и рефлексии. Он также критикует эпоху, которая обрекает человека на утрату контактов с миром, делая его 
пленником фантазии. Он рассматривает фантазии как недостаток — иллюзию, обман, дереализацию. Но в то же время геленовская теория фантазии 
многослойна — он считает человека "фантазирующим существом". Одиночество и самоуглубление. Существенный признак, отличающий человека от 
животных, самоуглубление. Животное знакомится с внешним миром, но не может стать само для себя объектом познания. Как и животное человек 
окружен вещами и другими существами, но не растворяется в них, подобно животному, но может отгородиться от них, углубившись в себя. Бытие в 
реальности с малой долей рефлексии возможно лишь при достаточно высоком базальном — аффективном фоне, который сопровождается 
достаточно сильной интенсивностью восприятия и способностью к концентрации внимания. В противном случае он погрузится в себя с последующей 
рефлексией, и последующее будет подчиняться законам внутреннего мира — идеаторной сфере (фантазиях и рефлексии), той самой, которая 
"порождает чудовищ". Такой уровень бытия, В геленовском смысле подобен сну, дереализации. Как считает Г. Маркузе, на всем протяжении 
существования общества культурному подавлению подвергались не только его общественное, но и биологическое состояние, не только отдельные 
стороны бытия человека, но сама структура его инстинктов. Однако именно в этом принуждении и заключалась основная предпосылка прогресса. 
Так как неуправляемый (неподавляемый) сексуальный инстинкт и его двойник агрессивный инстинкт губительны. Разрушительная сила обоих 
инстинктов проистекает из императивного стремления к получению максимального удовольствия — удовлетворении как самоцели. Вспоминается 
пример с мышью, которой в мозговую зону удовольствия были введены электроды и которая стимулировала себя до той поры, пока не погибла от 
истощения. Отсюда возникла необходимость отклонить инстинкты от их цели путем наложения на них запретов. Гарантом этих запретов служит 
обычно власть, оправляя это с помощью различных законов и моральных и социальных норм, а также религиозных догматов. С репрессии, 
регламентации, модификации инстинктов начинается цивилизация. Сублимированная таким образом энергия идет как на творческий, так и на 
рутинный труд целью которого является поддерживание цивилизации. Узда на инстинктах поддерживается силовыми структурами власти, а также 
положительными и отрицательными санкциями. Человекообразное животное только тогда становится человеком, когда происходит радикальная 
трансформация его природы, оказывающей воздействие не только на цели инстинктов, но также на их "ценности", т. е. принципы, управляющие 
достижением целей. Эту перемену Фрейд описал как трансформацию принципа удовольствия в принцип реальности. Бессознательное в человеке 
стремится только к достижению удовольствия; психическая деятельность любого действия, которое могло бы вызвать неприятные (болезненные) 
переживания". 
   Однако несдерживаемый принцип удовольствия непременно ведет к конфликту с природным и человеческим окружением. Индивид приходит к 
тому, что полное и безболезненное удовлетворение всех его потребностей невозможно. Происшедший после этого кризис приводит к новому 
принципу-реальности. Вследствие этого человек приобретает умение отказываться от моментального, неверного и чреватого опасностью 
удовольствия ради отсроченного, сдерживаемого, но гарантированного" удовлетворения. 
   С упрочнением принципа реальности человечек, который представлял собой не более чем набор животных инстинктов, превратился в 
организованное "Я", стремящееся к тому что, "что полезно" и что может быть получено без ущерба для себя и для своего жизненного окружения. Под 
воздействием принципа реальности у человека развивается функция разума и следующее из него способность к мышлению, анализу и синтезу, 
вниманию, памяти и суждению. Он становится сознательным, мыслящим субъектом, приводимым в движение рациональностью навязанной ему 
извне. И только одна форма умственной деятельности "стоит особняком" от власти принципа реальности фантазия, сохраняющая приверженность 
принципу удовольствия. По мнению гештальтпсихологов (Ф. Перлз) агрессия и деструкция (целого) (как элементы восприятия) необходимы для 
последующего глубоко восприятия (понимания). 
   Процесс, следующий за деструкцией, есть реконструкция. Деструкция и реконструкция относится не буквально к физическому объекту, а к 
нашему поведению по отношению к объекту. Таким образом, любые доверительные отношения между людьми возможны только если разрушаются 
определенные барьеры, так что люди начинают понимать друг друга (об этом говорил и К. Лоренц). 
   Такое понимание предполагает, что человек исследует партнера, подобно тому, как мы исследуем картину ("расчленяя ее"), так, что его "части" 
связываются с собственными потребностями, которые именно благодаря этому контакту выступают на передний план. Иначе говоря, если 
переживание не деструктурируется, а "заглатывается" целиком (интроецируется) оно не может быть ассимилировано (интереоризировано) и, таким 
образом, воспринимается как форма, а не содержание. Не интериоризированное воспринимает субъект как объект, т. е. деперсонифицирует его. 
Межличностные контакты могут существовать только при достаточной способности к деструкции и последующей реконструкции, а эти два процесса 
являются производными взаимодействия эмоционально-волевой и интеллектуальной сфер (что же будет происходить при их нарушении?). Еще 
Клерасбо было отмечено, что для формирования агрессивных личностей (лиц с деструктивным поведением) имеется идеаторная сфера 
(агрессивно-садистические фантазии). Не редко садисту хватает одной фантазии для достижения сексуального возбуждения. Фантазия — это 
процесс программирования будущих возможных действий или показатель существования и работы такой программы. Большинство психотических 
больных, даже когда они дают волю своим фантазиям и через галлюцинации и бред искажают реальность в угоду своим эмоциональным 
потребностям, тем не менее, сохраняют определенное реальное представление о возможности перехода в иной мир. В известной мере они имеют 
двойное существование. Сохраняя некоторые представления о реальном мире, они защищаются от него и живут, как отражение его в самим ими 
сотворенном мире, мире их фантазий. Фантазия (идеаторная сфера), способность воображения — главный компонент мысли; при психозе эта 
способность воображения используется не для того, чтобы овладеть реальностью, а для того, чтобы избежать ее. Положительные и отрицательные 
фантазии — в зависимости от отношения к ним субъекта, могу быть эгосинтоническими или эгодистоническими. Таким образом, фантазия является 
составной частью мышления или даже каким либо специфическим его видом. 
   Вид мышления (абсолютистко-дихотомическое и т. п.) практически прямо пропорционально зависит от аффективной сферы человека, которая 
является производным типа мозговой деятельности и может меняться под воздействием экзогенных пертурбаций. Примером может служить 
мышление человека находящегося в состоянии депрессии и противостоящего ему мышления человека находящегося в маниакальном возбуждении. 
Одним из видов проявления агрессивности и деструктивного поведения является жестокость. Жестокость (в юридическом смысле) это особо 
брутальные способы совершения преступлений, для обозначения определенных свойств характера преступления. 
   Жестокость может быть преднамеренной и непроизвольной, реализующейся в определенных действиях, вербальном поведении (причинение 
мучений словами) или в воображении-фантазировании, оперирующим образами истязаний, мучений людей или животных. Жестокость может быть 
сознательной и неосознанной, поэтому встает вопрос о соотнесении ее с эго и с бессознательным. 
   Жестокость может проявляться в отношении людей и животных, причем широко известны случаи расщепления, сосуществования жестокости по 
отношению к людям и сентиментальности по отношению к животным. Жестокость придает определенную окраску изнасилованиям, хулиганским 
действиям, нанесению тяжких телесных повреждений, доведению до самоубийства, оставлению в опасности и др. 
   Парадоксальным является сочетание распространенности и устойчивости жестокости с ее неодобрением большинством населения, также если 
она проявляется в рамках формально санкционированных действий. Под жестокостью как личностной чертой следует понимать стремление к 
причинению страданий, мучений людям или животным, выражающееся в действиях, бездействии, словах, а также фантазировании соответствующего 
содержания. 
   Влечение к жестокости распространенно настолько широко, что рассматривается почти как норма. Ницше считал его именно нормой и полагал, 
что оргии жестокости выступают в качестве фундаментального фактора в истории всего человеческого рода. Подобного рода извращенные 
влечения, связанные с сексуальной сферой, известны как садизм и мазохизм. 
   Но сексуальная холодность (фригидность) также связана с влечением к причинению страданий, с жаждой власти и могущества, которая 
проявляется в виде удовольствия от истязаний. Морализаторство (абсолютистко-дихотомическое мышление) также часто бывает проявлением 
жажды власти и могущества, которая проявляется в виде удовольствия от истязаний. Морализаторство также часто является проявлением жажды 
власти и желания мучить (как говорил Ницше, проявлением "слово справедливый" звучит почти также , как "подвергнуть пытке"). 
   Злокачественная агрессия, деструктивное поведение являются составными частями асоциального или антисоциального поведения. По К. 
Ясперсу совершенно иной тип асоциальности развивается как неспособность общаться с другими индивидуумами и приспосабливаться к ситуациям 
вследствие сниженной способности к эмпатии. Субъективно эта неспособность ощущается как нечто сложное, неприятное и мучительное. Любой 
контакт становится пыткой, и, потому человек стремится их избегать, предпочитая уединение и покой. Это и является причиной страданий индивида, 
потому как, подавляя в себе социальные инстинкты, он испытывает тоску по общению, любви и вниманию. Таким образом, асоциальность становится 
видна и неприятна окружающим. Застенчивость перемежается в индивидууме с бесцеремонностью, все его внешние проявления неумеренны, 
поведение неэтично. Он чувствует реакцию окружающих и поэтому все больше и больше замыкается. Способность к общению и межличностным 
контактам требует, прежде всего, эмпатии. 
   Эмпатия — способность к аналоговой, опосредованной функции лимбической системы, обработке информации, исходящей извне, ее 
расщепления и путем установления обратной связи, прогноза последующих событий, и выработка стратегии и тактики поведения для получения 
наибольшей выгоды. Эмпатия не есть нечто постоянное, но процесс, в результате которого происходят межличностные контакты, в результате 
которых человек способен удовлетворять свои витальные и др. потребности, в том числе и высшие. В результате общения происходят изменения и в 
нейрохимическом статусе каждого из общающихся индивидов. Если функция лимбической системы нарушена автоматически, нарушается и 
способность к эмпатии. Получается, что чем более высока у человека способность к эмпатии, тем больше он будет стремиться к общению и 
наоборот. Человек с не высокими эмпатическими способностями будет избегать общения, в результате чего у него будет страдать процесс 
идентификации и, таким образом, его витальные потребности удовлетворены не будут. Такие люди склонны к интроспекции, к морализаторству, 
болезненной саморефлексии и ощущении пониженного чувства собственной достоверности, чувством внутренней пустоты, мертвенности, смерзлости 
и рассуждательству. А также эти люди обладают низким аффективным фоном (дистимией). А это все частенько ведет к психозу. Такие субъекты 
рациональны, так как их мышление лишено достаточного эмоционального обеспечения. 
   Порой под влиянием внешних обстоятельств стрессового характера они переходят на другой более высокий уровень экзистенции. После чего у 
них появляется чувство собственной ущербности, т. к. они познали другой — более высокий экзистенциальный уровень. Тогда как та крыса, 
нажимающая на рычаг, они стремятся вновь повысить свой низкий эмоциональный уровень путем приятия психотропных таблеток, участия в 
различных опасных, связанных с риском делах и т. п. В своей работе "Заметки об отношении комплекса неполноценности к комплексу вины" (1938) 
Александер разграничивает психологию чувства вины и психологию чувства неполноценности, т. е. стыда. В психоаналитической литературе той поры 
термины “вина” и “стыд” использовались как взаимозаменяемые. Однако, Александер показал, что они имеют различное эмоциональное содержание 
и совершенно противоположные функциональные результаты. Чувство вины — это реакция на какое-либо неправильное действие, совершенное или 
замысленное по отношению к другому, что вызывает стремление получить наказание. Виновный человек, таким образом, ищет наказания; далее, его 
вина, тормозя дальнейшую агрессивность, имеет парализующий эффект. Такая реакция наиболее наглядным образом просматривается у 
депрессивных больных, заторможенных и отсталых, обвиняющих себя в греховности. В то время как стыд — это реакция на ощущение слабости, 
неумелости, униженности по отношению к другим. Психологическая реакция на стыд противоположна реакции на чувство вины: она стимулирует 
агрессивность. Чтобы избавиться от стыда, индивид должен доказать, что он не слаб, что он может победить того, кто его опозорил. Стыд 
проявляется даже у животных; но чувство вины может возникнуть лишь тогда, когда у индивида есть совесть, то есть — когда он осознает и 
принимает моральные ценности своего круга. 
   Враждебные, агрессивные, отчужденные импульсы вызывают чувство вины; оно, в свою очередь, подавляет возможность человека 
утвердиться в соревновании с другими. Невозможность самоутвердиться тормозит успешное соревнование с другими, парализует агрессивность и 
враждебность, которые впоследствии будут также подавлены чувством вины. Таким путем создается замкнутый круг, лежащий в основе многих 
невротических расстройств. Так, Япония является страной базирующейся на культуре стыда, в то время как США типичный представитель культуры 
вины. Доказательством этого является такой факт: за 1980 г. в США произошло 10728 убийств при населении 220 млн. человек, в то время как в 
Японии было зарегистрировано 48 случаев насильственной смерти при населении 120 млн. человек. Риск подвергнуться насильственному 
нападению в Нью-Йорке в 200 раз выше, чем в Токио. Таким образом, мы видим, что подобные случаи объясняются существованием так 
называемого "культурального корсета", т. е. те или иные особенности тесного взаимодействия между биологическими и социально-средовыми 
факторами могут привести к формированию деструктивного агрессивного поведения. 
Библиографический список
1.   Фромм Э. Анатомия человеческой деструктивности.
2.   Александер Ф., Селесник Ш. Человек и его душа. 
3.   Лоренц К. Агрессия. 
4.   Докинз Р. Эгоистичный ген. 
5.   Перлз Д. Опыты психологии самопознания. 
6.   Ясперс К. Общая психопатология. 
7.   Антонян Ю. М., Гульдан В. В. Криминальная патопсихология. 
8.   Маркузе Г. Эрос и цивилизация. 
9.   Elliot Violence F. A. A Product of Biosocial interactions.