Введение
   Вторая половина XVIII столетия в России связана с именем императрицы, чье правление составило эпоху в 
истории страны. Хотя Екатерина II взошла на престол в 1762 г., уже с 1744 г., с момента своего появления в 
российской столице, она оказывала влияние на ход событий в огромной империи. Правда, в первые годы жизни в 
Санкт-Петербурге юная немецкая принцесса Софья Фредерика Августа Ангальт-Цербстская (родилась 21 
апреля (2 мая) 1729 г.), обвенчанная с наследником престола (будущим императором Петром III) под именем 
Екатерины, казалась не более чем игрушкой в чужих руках. Таковой она, впрочем, какое-то время и была, 
существуя между молотом и наковальней — себялюбивой и деспотичной императрицей Елизаветой Петровной, с 
одной стороны, и не скрывавшим неприязни к супруге мужем-недорослем — с другой. Но в суете и склоках 
придворной жизни Екатерина ни на минуту не теряла из виду своей главной цели, ради которой она приехала в 
Россию, ради которой терпеливо сносила обиды, насмешки, а иногда и оскорбления. Целью этой была корона 
Российской империи. Екатерина быстро поняла, что ее супруг дает ей много шансов, чтобы предстать в глазах 
окружающих едва ли не единственной надеждой на спасение от его диких выходок и сумасбродства. Во всяком 
случае, она настойчиво и сознательно стремилась к тому, чтобы быть в хороших, если не в приятельских, 
отношениях как с влиятельнейшими вельможами елизаветинского двора, так и с иерархами православной церкви, 
как с иностранными дипломатами, так и с объектами многочисленных амурных увлечений собственного мужа. При 
этом будущая императрица много занималась самообразованием, читала труды французских просветителей и 
упорно осваивала русский язык. Таким образом, дворцовым переворотом 28 июня 1762 г. на российский престол 
была возведена не случайная женщина, как бывало не раз в истории России XVIII в., а человек, долго и 
целеустремленно готовившийся к принятой на себя роли. 
Внутренняя политика Екатерины II
Первые годы царствования
   Первые два – три года царствования Екатерины II заслуживают специального рассмотрения по двум 
причинам: в эти годы императрица разбирала «завалы», оставленные предшествующими царствованиями, а с 
другой стороны, в эти же годы выявились зачатки новой политики, получившей название просвещенного 
абсолютизма. 
   Спустя семь лет после переворота, когда положение Екатерины на троне стало достаточно прочным, и, 
казалось, ничто ей не грозило, она мрачными красками обрисовала положение страны в тот год, когда она заняла 
престол. Финансы находились в запущенном состоянии, отсутствовали даже сметы доходов и расходов, армия не 
получала жалованья, флот гнил, крепости разрушались, повсюду народ стонал от произвола и лихоимства 
приказных служителей, повсюду царил неправый суд, тюрьмы были переполнены колодниками, в неповиновении 
находились 49 тыс. приписных к уральским заводам крестьян, а помещичьих и монастырских крестьян в 
Европейской России — 150 тыс. 
   Рисуя столь безотрадную картину, императрица, конечно же, сгустила краски, но во многом она 
соответствовала действительности. Более того, Екатерина умолчала о двух главных своих бедах, несколько лет 
лишавших ее покоя: первая состояла в насильственном овладении престолом, права на который у нее 
отсутствовали совершенно; вторая беда — это наличие трех законных претендентов на престол в лице двух 
свергнутых императоров и наследника — сына Павла Петровича. 
   От свергнутого супруга удалось избавиться — через восемь дней после переворота его лишили жизни 
гвардейцы, приставленные для охраны. Сын Павел серьезной угрозы не представлял, поскольку не имел опоры 
ни в гвардии, ни при дворе, ни среди вельмож. Самым опасным претендентом Екатерина справедливо считала 
томившегося в Шлиссельбургской крепости 22-летнего Иоанна Антоновича. Не случайно императрица вскоре 
после воцарения пожелала на него взглянуть. Он выглядел физически здоровым, но многолетняя жизнь в полной 
изоляции нанесла невосполнимый урон — он оказался умственно неразвитым и косноязычным молодым 
человеком. Екатерина несколько успокоилась, но полной уверенности, что имя Иоанна Антоновича не станет 
знаменем борьбы против нее, не обрела и, как показали последующие события, была совершенно права. 
   Екатерина, кроме того, не упомянула о внешнеполитическом наследии, полученном от супруга: разрыв с 
союзниками по Семилетней войне, заключение союза со вчерашним неприятелем Фридрихом II, передача в его 
распоряжение корпуса Чернышева и подготовка к войне с Данией. 
   Проще и выгоднее всего для Екатерины было дезавуировать внешнеполитические акции Петра III — они 
были крайне непопулярны как в обществе, так и в действующей армии, а особенно в гвардейских полках, по 
повелению императора готовившихся к походу против Дании. Однако отказ от внешнеполитического курса супруга 
был неполным: Екатерина не пожелала пребывать в лагере союзников, чтобы продолжать Семилетнюю войну, но 
к радости изнеженных гвардейцев отменила датский поход и отозвала корпус Захара Чернышева. Не разорвала 
она и союза с Фридрихом II, поскольку имела виды на благожелательное отношение прусского короля к судьбам 
трона Речи Посполитой, где ожидали скорой смерти Августа III, а также Курляндии, где императрица 
намеревалась вернуть герцогскую корону Бирону. 
   Сложнее обстояло дело с решением внутриполитических задач. Именно в этой сфере от императрицы 
требовалось проявить максимум осторожности, предусмотрительности, умения лавировать и даже действовать 
вопреки своим убеждениям. Этими качествами она обладала в полной мере. 
   Преемственность политики в отношении дворян императрица подтвердила указом 3 июля 1762 г., 
повелевавшим крестьянам находиться в таком же беспрекословном повиновении помещикам, как и прежде. 
Заметим, личные воззрения Екатерины на крепостное право вступали в вопиющее противоречие с ее 
законодательством, т.е. практическими мерами, не ослаблявшими, а усиливавшими крепостной гнет. 
Преемственность политики проявилась и в подтверждении Екатериной нормативных актов предшествующего 
царствования: она оставила в силе указ Петра III о запрещении владельцам мануфактур покупать крестьян и его 
же указ об упразднении Тайной розыскных дел канцелярии. 
   Оба указа затрагивали интересы немногочисленной прослойки населения. Первый указ ущемлял 
мануфактуристов, но их в стране насчитывалось несколько сотен, и их протест можно было игнорировать. Что 
касается Тайной розыскных дел канцелярии то ни Петр III, ни Екатерина не уничтожали орган политического сыска, 
а всего лишь изменили его наименование — отныне политическими преступлениями стали ведать Тайные 
экспедиции при Сенате и при Сенатской конторе в Москве. Полная преемственность карательных учреждений 
подтверждается тем, что штат Тайной экспедиции был укомплектован сотрудниками Тайной розыскных дел 
канцелярии во главе с кнутобойцем Шешковским. 
   Зачитываемый крестьянам манифест убеждал их беспрекословно повиноваться властям, поскольку 
«собственное сопротивление, хотя бы и правильными причинами понуждаемо было, есть грех, не простительный 
противу Божьей заповеди». Если крестьяне будут продолжать сопротивляться, то их надлежало усмирять «огнем 
и мечом и всем тем, что только от вооруженной руки произойти может». 
   Наконец, Екатерине II довелось «расчищать» еще один завал, оставленный ей в наследие Елизаветой 
Петровной, опубликовавшей в 1752 г. манифест о проведении в стране межевания земель. Манифестом 1765 г. 
Екатерина отказалась от проверки владельческих прав на землю и руководствовалась принципом оставления за 
помещиками земель, которыми они владели к 1765 г. Таким образом, все земли, ранее захваченные у казны, 
однодворцев и соседей, передавались помещикам в безвозмездное пользование. Мемуарист А. Т. Болотов 
назвал его «славным манифестом», вызвавшим «великое потрясение умов». Только в XVIII в. в руках помещиков 
оказалось около 50 млн. десятин земли, на владение которой они юридических прав не имели. Манифест 1765 г. 
положил новый этап межевания, значительно ускорив его проведение. 
   Главная цель Екатерины II состояла, однако, не в подтверждении или развитии законодательных инициатив 
своих предшественников, в особенности супруга, а, напротив, в доказательстве никчемности законотворчества 
Петра III. Ей надлежало опорочить его царствование, убедить подданных, что страна в его правление катилась в 
пропасть, и единственное ее спасение состояло в низложении опасного для судеб нации монарха. В частности, 
надлежало определить будущее двух важнейших нормативных актов шестимесячного царствования Петра III: 
манифестов о вольности дворянства и о секуляризации церковных имений. 
   Ученице Вольтера, конечно же, импонировала секуляризация, но она, зная недовольство церковников 
манифестом Петра III, поспешила обвинить бывшего супруга в том, что он «начал помышлять о разорении 
церквей», и объявила секуляризацию мерой «непорядочной и бесполезной», заверила церковников в том, что у 
нее нет желания «присвоить себе церковные имения». 12 августа 1762 г. императрица ликвидировала Коллегию 
экономии и вернула вотчины духовенству. Это была тактическая мера. В конце того же года она поручила 
рассмотреть судьбу церковных имений специальной комиссии. Укомплектованная сторонниками секуляризации 
комиссия сочинила угодный императрице доклад, и она 26 февраля 1764 г. утвердила его. Согласно докладу 
недвижимые и движимые имения черного и белого духовенства подлежали секуляризации. В спор светской и 
духовной власти за право владения церковным имуществом вмешались монастырские крестьяне, отказавшиеся 
повиноваться монастырским властям. Это укрепило Екатерину в намерении осуществить секуляризацию. 
   Императрица полагала, что освобождение дворян от обязательной службы усилит их независимость от 
трона, что противоречило ее представлениям о роли в обществе абсолютной монархии. Однако отменить 
манифест Петра III она не отважилась, как не отважилась и подтвердить его. Она решила спрятаться за спину 
специально учрежденной комиссии, которой дала два исключающих друг друга поручения. С одной стороны, она 
осудила манифест Петра III, ибо он, по ее мнению, «в некоторых пунктах еще более стесняет ту свободу, нежели 
общая отечеству польза и наша служба теперь требовать могут». Из этого повеления следует, что императрица 
намеревалась расширить дворянские привилегии. 
   С другой стороны, этой же комиссии было поручено изобрести способы, как заинтересовать дворян в 
продолжении службы. Комиссия сочинила доклад, расширявший дворянские привилегии (освобождение от 
телесных наказаний, от внесудебных репрессий и др.), но не изыскала мер, вынуждавших дворян служить. В годы, 
когда императрица разбиралась с наследием супруга, она стала претворять в жизнь и меры, положившие начало 
новому этапу в истории России. 
   В течение 1762 – 1764 гг. были отменены монополии на торговлю смолой, а также на производство обоев, 
сусального золота и серебра, кроме того, объявлена свобода рыбных, тюленьих и табачных промыслов и 
свобода открывать сахарные заводы. 
   В 1764 г. состоялось открытие Смольного института благородных девиц. Это был новый тип учебных 
заведений. 
   К этим же годам относятся две акции Екатерины, внесшие существенные изменения в структуру 
административных органов. Одна из них связана с проектом Н. И. Панина об учреждении Императорского совета 
и реформой Сената. Реформа Сената прошла безболезненно. Рациональное зерно разделения Сената на шесть 
департаментов с пятью сенаторами в каждом состояло в том, что его громоздкий состав позволял многим 
сенаторам бездельничать, считать своей главной обязанностью не работу, а присутствие в учреждении. В 
департаментах сокращалась возможность прятаться за спины других; эффективность работы Сената 
повышалась в 6 раз. Столь же безболезненно произошла и ликвидация гетманства на Украине. Восстановление 
гетманского правления, упраздненного еще при Петре Великом, являлось плодом фаворитизма, когда Елизавета 
Петровна в 1750 г. назначила гетманом 22-летнего брата фаворита К. Г. Разумовского. 
   В 1765 г. были введены еще два крупных новшества. Первое из них — открытие Вольного экономического 
общества. Оно должно было помочь помещикам рационально организовать хозяйство, приспособить его к 
рыночным отношениям. 
   Другое новшество было связано с объявлением Вольным экономическим обществом конкурса на лучший 
ответ на вопрос: «Что полезнее для общества, — чтоб крестьянин имел в собственности землю или токмо 
движимое имение, и сколь далеко его права на то или другое имение простираться должны?» В течение двух лет 
Экономическое общество получило 162 конкурсные работы, в том числе 129 прислали немцы, 21 — французы, 7 
— русские. Конкурсные работы прислали Вольтер и Мармонтель, Граслен и Эйлер. Они подвергли резкой критике 
крепостничество, считали его противоречащим природе и человеческому разуму, писали о неминуемом упадке 
общества, в котором господствует рабство, об угрозе выступлений народа, доведенного до отчаяния, о 
паразитизме дворянства. 
Уложенная комиссия 1767 – 1768 гг. 
   Просвещенный абсолютизм — политика, порожденная временем разложения феодальной системы и 
вызреванием в ее недрах капиталистических отношений, нацеленная на устранение мирными средствами 
устаревших феодальных порядков. Просвещенный абсолютизм отличался от обычного деспотизма 
декларированием соблюдения законов, одинаковых для всех подданных. Теоретические основы просвещенного 
абсолютизма были разработаны выдающимися деятелями французского просвещения: Монтескье, Вольтером, 
Д'Аламбером, Дидро и др. Эти просветители умеренного крыла призывали к эволюционной, без потрясений, 
смене общественно-экономических отношений, что устраивало монархов Европы и способствовало 
возникновению союза королей и философов, способного, как полагали короли, предотвратить угрозу их тронам. 
Идеи просвещения разделяли прусский король Фридрих II, шведский король Густав III, австрийский император 
Иосиф II и др. 
   Особый восторг просветителей вызвала материальная помощь нуждавшемуся Дидро: императрица купила у 
него библиотеку за 15 тыс. франков, предоставив ему право держать ее у себя до смерти; более того, Екатерина 
назначила Дидро хранителем его библиотеки, определив жалованье в 1000 франков в год с выплатой его на 50 
лет вперед. 
   Настала пора реализации широкомасштабных реформ в духе идей Просвещения. Этому способствовали 
два благоприятных условия: Екатерина после гибели Иоанна Антоновича почувствовала себя на троне 
увереннее, чем прежде; уверенности, что она справится с грандиозной по замыслу затеей, ей прибавила и 
достаточная осведомленность о трудах просветителей. В конце 1766 г. она приступила к осуществлению 
важнейшей акции своего царствования — созыву комиссии для составления нового Уложения. Уложенная 
комиссия, созванная Екатериной, отличалась от предшествующих, по крайней мере, тремя особенностями. Во-
первых, более широким представительством: право избирать депутатов было предоставлено дворянам (по 
одному депутату от уезда), горожанам (по одному депутату от города), государственным и экономическим 
крестьянам (по одному депутату от провинции при трехступенчатых выборах: погост – уезд – провинция), 
оседлым «инородцам» (тоже по одному депутату). Кроме того, каждое центральное учреждение посылало в 
Комиссию по одному своему представителю. Таким образом, права избирать депутатов были лишены крепостные 
крестьяне, составлявшие большинство населения страны, а также духовенство. 
   В итоге в Уложенную комиссию было избрано около 450 депутатов, из коих 33% составляли выборные от 
дворянства, 36% — выборные от горожан, около 20% — выборные от сельского населения, 5% — 
правительственные чиновники. Если учесть, что чиновники являлись дворянами, а некоторые города и 
государственные крестьяне избирали депутатами дворян, то удельный вес дворянства в Уложенной комиссии, 
составлявшего 0,6% населения страны, значительно повысился. 
   Депутатам предоставлялись существенные льготы и привилегии: помимо жалованья, выдававшегося сверх 
получаемого на службе, депутаты до конца дней своих освобождались от смертной казни, пыток и телесных 
наказаний; имения депутатов не подлежали конфискации, за исключением случаев, когда надлежало расплатиться 
за долги; решение суда относительно депутатов не приводилось в исполнение без благословения императрицы; 
за оскорбление депутата взыскивался двойной штраф; депутатам выдавался особый знак с девизом: 
«Блаженство каждого и всех». 
   Вторая особенность екатерининской комиссии состояла в новшестве, неведомом предшествовавшим 
комиссиям: императрица составила «Наказ» с изложением своих взглядов на задачи Уложенной комиссии, 
которыми должны руководствоваться депутаты. 
   Основной текст «Наказа» включал 20 глав, поделенных на 520 статей, из которых 245 восходят к «Духу 
законов» Монтескье, 106 — к книге итальянского ученого-юриста Ч. Беккариа «О преступлениях и наказаниях». 
   Императрица была глубоко убеждена, что размеры территории России обусловили для нее единственно 
приемлемую форму правления в виде абсолютной монархии: «Государь есть самодержавный, ибо никакая 
другая, как только соединенная в его особе власть не может действовать сходно с пространством столь 
великого государства... Всякое другое правление не только было бы для России вредно, но и вконец 
разорительно». 
   Заслуживают положительной оценки статьи, предохранявшие общество от деспотизма, произвола монарха. 
Учреждениям дано право обращать внимание государя на то, «что такой-то указ противен Уложению, что он 
вреден, темен, что нельзя по оному исполнять». Прогрессивное значение имели статьи, определившие 
экономическую политику правительства, включавшую заботу о строительстве новых городов, развитии торговли, 
промышленности и особенно земледелия как важнейшей отрасли хозяйства. 
   «Наказ» предусматривал реформу судоустройства и судопроизводства. Автор руководствовался 
принципом: «Гораздо лучше предупреждать преступления, нежели наказывать». «Наказ» протестовал против 
норм Уложения 1649 г., предусматривавшего одинаковое наказание за умысел и действие: «Слова не вменяются 
никогда во преступление, разве оные приуготовляют или последуют Действию беззаконному». Запрещались 
пытки в качестве способа судебного доказательства, содержание под стражей подозреваемого, вина которого 
не доказана. «Наказ» провозглашал веротерпимость — «ибо гонения человеческие умы раздражали». 
   Самым уязвимым местом «Наказа» считается решение им крестьянского вопроса. В первоначальном 
варианте «Наказа», который императрица давала читать вельможам для критики, крестьянскому вопросу было 
уделено больше внимания, и решался он более радикально, чем в опубликованном тексте. В опубликованном 
«Наказе» императрица излагала свое отношение к крестьянскому вопросу в духе секретного письма А. А. 
Вяземскому: «Надо относиться к крестьянам так, чтобы человеколюбивыми поступками предупредить грядущую 
беду», т.е. выступления доведенных до отчаяния крепостных. Екатерина не предлагала регламентировать 
повинности крестьян в пользу помещика, а всего лишь рекомендовала помещикам, чтобы те «с большим 
рассмотрением располагали свои поборы». 
   Третья особенность Уложенной комиссии 1767 – 1769 гг. состояла в наличии наказов депутатам, 
составленных участниками их выборов, где отражены сословные требования избирателей. Дворянские наказы 
требовали принятия строгих мер против побегов крестьян, в них были жалобы на обременительность рекрутской 
и постойной повинностей, разорявших крестьян и тем самым наносивших ущерб благополучию помещиков. 
   Многие наказы содержали жалобы на мздоимство канцелярских служителей, волокиту в правительственных 
учреждениях, предлагали вместо назначаемых правительством чиновников заполнять административные 
должности дворянами, избранными на уездных и провинциальных собраниях. 
   Важнейшая особенность городских наказов состояла в отсутствии требований отменить крепостнический 
режим или заменить самодержавный строй более демократическим. Напротив, горожане претендовали на 
дворянские привилегии: освобождение от телесных наказаний, предоставление права владеть крепостными, 
восстановление указа, разрешавшего промышленникам покупать крестьян к мануфактурам. Городские наказы 
требовали монополии горожан на занятия торговлей и лишения или ограничения этих прав для дворян и крестьян. 
Наказы горожан, как видим, не выходили за рамки существовавших социальных и политических порядков. 
   Манифест о созыве Уложенной комиссии был обнародован 16 декабря 1766 г., а ее торжественное 
открытие состоялось через полгода — 30 июля 1767 г. Оно сопровождалось молебном в Успенском соборе в 
присутствии императрицы, после чего депутаты дали присягу «проявить чистосердечное старание в столь 
великом деле». 
   В октябре 1768 г. Османская империя начала войну с Россией, 18 декабря маршал Уложенной комиссии А. 
И. Бибиков объявил о прекращении работы Большого собрания комиссии на том основании, что начавшаяся 
война требовала присутствия депутатов либо на театре военных действий, либо в учреждениях, обслуживавших 
военные нужды. Депутаты Большой комиссии распускались, «доколе от нас паки созваны будут», но, закончив 
войну победным миром и подавив движение под предводительством Е. И. Пугачева, Екатерина так и не 
возобновила работу Уложенной комиссии. Историки и поныне не могут ответить, почему императрица доверила 
составление Уложения выборным депутатам, а не компетентным чиновникам, как это сделал Николай I. Такое 
решение Екатерины представляется тем более странным, что она многократно подчеркивала огромную роль 
законотворчества и законодательства как в личной жизни, так и в жизни страны. 
   Надо отметить три позитивных результата деятельности Уложенной комиссии. Одна из задач Уложенной 
комиссии, обозначенная в Манифесте 16 декабря, состояла в том, «дабы лучше нам узнать быть можно нужды и 
чувствительные недостатки нашего народа». Наказы депутатам, а также прения в Уложенной комиссии дали на 
этот счет достаточный материал. Они выполнили такую же роль во внутренней политике Екатерины II, какая 
выпала на долю шляхетских проектов в 1730 г., ставших программой действий правительства Анны Иоанновны. 
   Деятельность Уложенной комиссии способствовала распространению в России идей французского 
Просвещения. Роль распространителя этих идей, хотела того императрица или нет, выпала на долю ее «Наказа»: 
с 1767 по 1796 г. он издавался не менее семи раз общим тиражом до пяти тысяч экземпляров. Указ требовал, 
чтобы «Наказ» читали в правительственных учреждениях наравне с «Зерцалом правосудия» петровского 
времени. 
   Третий итог деятельности Уложенной комиссии состоял в укреплении положения Екатерины на троне, ведь в 
то время она остро нуждалась в опровержении репутации узурпатора престола. 
   Не прошло и трех месяцев после ее вступления на престол, как возвращенный из ссылки А. П. Бестужев-
Рюмин услужливо выступил с инициативой поднесения ей титула «Матери Отечества». Постановление о 
поднесении императрице титула Матери Отечества, подписанное всеми депутатами Уложенной комиссии, имело 
огромное политическое значение. Это был своего рода акт коронации императрицы, совершенный не кучкой 
заговорщиков, возведших ее на трон, а представителями всех сословий страны. Эта акция подняла престиж 
императрицы как внутри страны, так и за ее пределами. 
Внутренняя политика после крестьянской войны
   Крестьянская война провела четкую разграничительную линию в расстановке социальных сил: в борьбе с 
мятежным крестьянством главную опору самодержавию составило дворянство. Но во враждебном крестьянству 
лагере оказались также купцы и промышленники. Этот факт едва ли не убедительнее всего характеризует низкий 
уровень развития капиталистических отношений и такой же низкий уровень классового сознания 
формировавшейся буржуазии. Получая привилегии от феодального государства, используя ресурсы 
крепостнической системы, купцы и промышленники не выступали ни против самодержавия, ни против 
крепостничества. Более того, купцы и промышленники в Уложенной комиссии, как отмечалось выше, требовали 
не ликвидации дворянских привилегий и буржуазного равенства, а предоставления их им самим. 
   Плоды «истинного торжества» вкусило, прежде всего, дворянство. Вместе с тем правительство оценило 
верность старым порядкам промышленников и верхушки купечества. Правительственная политика ближайших 
десятилетий была нацелена на удовлетворение чаяний дворянства и купечества. 
   Правительство организовало специальные банки, выдававшие ссуды помещикам и заводчикам для 
восстановления хозяйства на крайне выгодных условиях: ссуду они получали сроком на 10 лет под заклад вотчин 
и заводов, причем в течение первых трех лет из 1%, а остальных семи лет из 3% годовых. 
   Крестьянская война обнаружила слабость местных органов власти, неспособность их собственными силами 
поддерживать «тишину». Именно поэтому заботы императрицы были направлены на совершенствование 
областной администрации, реформирование которой намечалось провести еще до крестьянской войны. «Я 
только что дала моей империи «учреждение о губернии», — информировала Екатерина Вольтера в 1775 г., — 
которое содержит в себе 215 печатных страниц... и, как говорят, ни в чем не уступает Наказу». 
   Проведение областной реформы преследовало охранительные и фискальные цели. Вместо ранее 
существовавшего деления территории России на губернии, провинции и уезды вводилось двухчленное деление на 
губернии и уезды, в основе которого лежал принцип численности податного населения: в губернии должно было 
жить 300 – 400 тыс. душ, а в уездах — 20 – 30 тыс. душ м. п. 
   В итоге проведения реформы вместо 23 губерний было создано 50. Еще одно следствие областной 
реформы состояло в том, что она значительно увеличила штат чиновников. А так как все высшие и средние 
должности в губернской и уездной администрации заполнялись дворянами, то последние получили новый источник 
дохода: обычно в губернских и уездных учреждениях служили ушедшие в отставку офицеры. 
   Областная реформа почти вдвое увеличила численность в стране городов: все пункты размещения 
губернской и уездной администрации были объявлены городами, а их население — мещанами и купцами. 
Появилось 216 новых городов. 
   Первыми, кому царизм нанес удар, были запорожские казаки, издавна привлекавшие в свою среду активные 
элементы, готовые выступить против крепостничества. В начале июня 1775 г. войска генерала Текели, 
возвращавшиеся с русско-турецкой войны, внезапно напали на Запорожскую Сечь и полностью разрушили ее. В 
манифесте, извещавшем об этом событии население России, Екатерина писала, что казаки якобы помышляли 
«составить из себя область, совершенно независимую, под собственным своим неистовым управлением». После 
Ясского мира 1791 г. основная масса запорожских казаков была переселена на Кубань. 
   Распространение губернской реформы на Левобережную Украину привело в начале 80-х гг. к упразднению 
там административного деления на полки и сотни и введению наместничеств, губерний и уездов. Все войсковые 
регалии, напоминавшие о прежней автономии Украины (знамена, печати и др.), были доставлены в Петербург. 
Тем самым были окончательно ликвидированы остатки автономии Украины и элементы ее национальной 
государственности. 
   Проведение реформы на Дону сопровождалось созданием Войскового гражданского правительства, 
копировавшего губернскую администрацию центральных районов России. В Эстляндии и Лифляндии был 
ликвидирован особый прибалтийский порядок, предусматривавший более обширные, чем у русских помещиков, 
права местных дворян на труд и личность крестьянина. Прибалтика в результате проведения областной 
реформы в 1782 – 1783 гг. была разделена на две губернии — Рижскую и Ревельскую — с учреждениями, 
существовавшими в прочих губерниях России. 
   Унификации подверглось и управление народами Среднего Поволжья, Сибири и прочих районов, причем 
правительство, проводя там губернскую реформу, нередко игнорировало этнический состав населения. Так, 
территория Мордовии была поделена между четырьмя губерниями: Пензенской, Симбирской, Тамбовской и 
Нижегородской. Сибирь была разделена на три губернии: Тобольскую, Колыванскую и Иркутскую. Губернская и 
уездная администрация опиралась на местную верхушку: князей, тайшей и зайсанов, распределявших ясак и 
чинивших суд и расправу.